Такеши мастерски ввел меня в заблуждение, укрыв реальную силу. Передо мной стоит один из первых Абсолютов на Земле. Человек, перешагнувший все мыслимые рубежи самоконтроля. Отец познакомил меня с легендарным предком за год до того, как наш Клан перестал существовать. Вот основатель нашего рода, сынок. Настанет время, когда он займется твоим обучением. И поможет раскрыть нашу родовую способность.

Получается, я вижу перед собой прапрадеда. Рэйден Тиба собственной персоной. Согласно семейным преданиям, сын Рэйдена, Иоичи Тиба, погиб, сражаясь с церковниками. Подробности мне неизвестны. Рэйден выходил маленького Кэйташи, сумев увести остатки Когтей в тень и уберечь от полного уничтожения. Это случилось около ста лет назад.

Вот почему на Такеши Хараду началась охота. Виктор Друцкий непонятно как узнал правду об основателе Клана Когтей. Испугавшись не на шутку, нанял Абсолюта, чтобы расправиться с нестареющим корректировщиком. И предсказуемо проиграл. Конечно, Вездесущий не выкрутился бы. А вот Рэйден Тиба — совсем другое дело.

— Знаешь, — сказал учитель, пригвоздив меня взглядом к стене. — И что изменилось?

— У меня появился близкий человек.

— Не такой уж и близкий, — хмыкнул Рэйден. — Я застал времена, когда не было «цифрокора» и «машинерии».

— Одного не пойму. — Я задумчиво почесал подбородок. — Зачем эта клоунада с изгнанием? Сказочка про дружбу с моим отцом и уходом от дел…

— Ах, это. Не бери в голову, дружок. Каждые тридцать-сорок лет Когти изгоняют меня из Клана, а затем принимают обратно под другим именем.

— Почему Когти? Ты название придумал?

— Иоичи. Однажды расскажу, если будешь хорошим мальчиком. А сейчас марш вон в то кресло, включай «телезрение» и «подхват». У нас много работы.

Глава 24

Люди на голографических экранах ошеломленно молчат.

— Я требую вывести графа Виктора Константиновича Друцкого из Совета Директоров корпорации «Ижевские роботы», — произнес я, глядя на побледневшую супругу моего оппонента. — Кроме того, Виктора Друцкого необходимо ограничить в принятии важных для рода решений. Надлежит провести детальное расследование по изложенным мной фактам. До получения результата рекомендую отрезать упомянутого господина от фамильного Источника. Я всё сказал.

Потянулись секунды гробовой тишины.

На экстренном совете присутствовали исключительно взрослые. Моих ровесников на онлайн-конференцию не пригласили. Что касается Лизы, то ее не нашли до сих пор. Подключение я организовал на противоположном конце Токио, в снятых на три часа апартаментах. Отследить адрес могут, но среагировать Виктор попросту не успевает. Нетбук и голопроектор, которые я использую, после сеанса связи будут уничтожены.

Я сижу в окружении призрачных дисплеев, образующих полукруг в радиусе двух метров. Эмоции людей, собравшихся в усадьбе «Звенящие кедры» на расстоянии семи тысяч шестисот километров от меня, не представляется возможным прочесть. Но я вижу лица. Дед мрачен, словно туча. Илларион Друцкий насторожен, собран и готов к любым неожиданностям. Тимофей Константинович думает о чем-то своем и, судя по всему, ждет, когда этот театр абсурда закончится. Выражение лица среднего сына указывает на то, что он не верит ни единому моему слову. Татьяна Друцкая-Курбатова, супруга моего противника, испытывает явное удовольствие от происходящего. Еще бы — вопрос может решиться смертью малолетнего наглеца, если ее муж будет действовать решительно. Одним претендентом на пирог меньше.

— Это возмутительно, — нарушила молчание Пелагея Игнатьевна, жена Иллариона Константиновича. — Приемыш, никчемное создание. Ты смеешь разбрасываться обвинениями в адрес урожденного…

Илларион наградил супругу таким красноречивым взглядом, что та мгновенно осеклась. И перестала делать всяческие попытки вступить в разговор.

Виктор Друцкий смотрит на меня холодно, с легким оттенком неприязни.

Хорошо держится.

— Ты утверждаешь, что я покушался на жизнь своего отца, лидера клана, и на твою из меркантильных соображений, — размеренно и четко произнес дядя. — На моей совести ряд покушений, размещение заказов в Гильдии корректировщиков и недавно завершившаяся война с родом Белозерских.

— Утверждаю, — с нажимом заявил я.

Самое сложное тут — сыграть глупого мальчишку, алчущего справедливости. Юношу с горящими глазами, уверенного в том, что за него в очередной раз вступится глава рода. На моем лице — праведное негодование. И я, разумеется, не осознаю всех последствий сказанного.

Дядя смотрит на меня с некоторой долей сожаления.

И говорит то, ради чего и затевался весь этот спектакль:

— Я требую сатисфакции.

Клоун.

Даже вызвать по-человечески не может. Любое упоминание дуэли выглядит в такой ситуации как жалкая бравада. Даже Илларион Константинович поморщился — уж ему-то доводилось участвовать в серьезных поединках. Я слышал, в свои двадцать пять старший сын Константина Друцкого даже стрелялся с профессиональным бретером. И выжил. Так вот, надо было заявить: «Это вам не пройдет даром, сударь». Или: «Мой друг, господин N, переговорит с вами завтра после полудня». Суть вы уловили. А получился некий моветон…

— К вашим услугам, — сухо отвечаю я.

Есть.

Не показывай радость, Ярослав. Это сейчас не к месту и не ко времени. Держи скорбную, удивленную и слегка испуганную мину. Ты ведь «не ожидал» такого поворота.

— Прекратите, — глухо прорычал дед. — Совсем офанарели оба?

— Отец, — с укоризной возразил Виктор, — не надо. Ты же понимаешь, это дело чести.

— Мы — род, — напомнил Константин Федорович, — это недопустимо. Я запрещаю.

— Ты не можешь запретить, — покачал головой Виктор, — поскольку задета моя часть. Обвинение слишком серьезное, чтобы оставить его без внимания.

— Это может оказаться происками наших врагов, — предположил Тимофей Друцкий. — Надо выяснить, откуда у юноши столь… сомнительная информация.

— Мой источник заслуживает доверия, — веско произношу я.

Виктор виновато разводит руками. Дескать, мы все пытались остановить бойню, но малолетний тупица не понимает человеческого языка. Сам виноват.

— Я прерываю конференцию, — отрезал дед. — Если до завтрашнего полудня вы не примиритесь, доверьте решение вопроса своим секундантам.

— Спешу откланяться, — попрощался я.

И вырубил экраны.

Виртуальные родственники канули в небытие.

Дальнейшие события разворачивались по довольно предсказуемому сценарию. Полчаса я слонялся без дела по номеру, пил чай, грыз купленные по дороге крекеры и терпеливо ждал. Срок достаточный, чтобы все разбрелись по имению, обсуждая наглость мальчишки, осмелившегося кусать руку дающего. Безусловно, дед рассматривал ситуацию со своей колокольни. И, вероятно, успел переговорить с Кротовым, а заодно попытался вправить мозги младшему сыну. Тут, разумеется, без шансов. Детальное расследование службы безопасности вскроет реальное положение вещей. Сатисфакция — путь, который кажется моему оппоненту единственно верным. Разумеется, Виктор не учитывает один момент. Константин Федорович при любом раскладе начнет копать. Потому что не дурак и понимает, что нет дыма без огня. Доказательства вины означают для Виктора изгнание. Со всеми прелестями в виде лишения титула, денег, активов и наследства. Об Источнике и говорить не приходится. Виктор Константинович в буквальном смысле вылетит на улицу.

Через тридцать пять минут на мессенджер, с которого я вел трансляцию, позвонил Константин Федорович. Этот разговор я тоже предвидел, поэтому не спешил покидать апартаменты.

— Сергей, что происходит?

— Вы слышали.

— Ты парень адекватный. И понимаешь, что я устрою проверку. Насколько твой источник… надежен?

— Насколько вообще можно считать надежной базу данных Гильдии корректировщиков? Я собственными глазами видел заказ с нашими именами. Открытый тип. Срок исполнения — до моего совершеннолетия.

— Это всё?